(Minghui.org) На протяжении истории Гималаи всегда были особым местом, где обитали многие люди, занимающиеся самосовершенствованием. Люди здесь живут простой, скромной жизнью, умеют хорошо петь и танцевать. Они также глубоко почитают Закон Будды. Почти тысячу лет назад здесь совершенствовался человек, которого звали Миларепа (Милэжиба). В то время как многочисленные Будды и Бодхисаттвы смогли достичь Просветления, только пройдя через многие жизни и бедствия, Миларепа сумел достичь Просветления за одну земную жизнь, добился таких же заслуг, как Будда, и впоследствии стал известен как основатель Белой секты тибетского буддизма.

Часть 8 см. здесь

[Далее следует рассказ Миларепы.]

Прошёл ещё один год, и моя одежда сильно износилась. Даже кожанка, которую тётя дала мне за продажу земли, стала тоненькой, как кожа мертвеца. Я думал о том, чтобы сшить всё это вместе и сделать подстилку, но потом подумал, что жизнь человека преходяща и непредсказуема, кто знает – может быть, я умру сегодня ночью, поэтому лучше потратить время на медитацию. Поэтому я постелил изношенную одежду под себя, накрыл нижнюю часть тела тем, что попалось под руку, на верхнюю часть тела накинул лохмотья мешка из-под обжаренной ячменной муки, а куском рваной ткани укрыл нижние части тела. Но такая одежда была слишком рваной и ветхой, её было невозможно использовать. Я хотел её заштопать, но не было ни нитки, ни иглы. В конце концов я сделал верёвку из ворсянки и связал эти три куска материи вместе, обвязав торс и талию. Нижняя часть тела тоже была немного покрыта. Таким образом я смог и далее оставаться там. Кожанка и рваная подстилка помогали по ночам. Я продолжал медитировать каждый день. Так прошёл ещё год.

Однажды я услышал шум и увидел, как к пещере идёт много людей. Заглянув в пещеру и увидев зелёную массу в форме человека, они испугались и закричали: «Привидение! Дух!» Они развернулись и без оглядки бросились наутёк. Люди, которые шли позади них, не поверили и сказали: «Какой ещё призрак среди бела дня? Вы хорошо рассмотрели? Пойдёмте-ка посмотрим ещё». Они подошли ближе, заглянули внутрь пещеры и тоже испугались. Я сказал им: «Я не призрак. Я практикующий, который медитирует в пещере». Потом я очень подробно рассказал им свою историю.  

Сначала они мне не поверили. Тщательно исследовав пещеру и не найдя ничего, кроме крапивы, они поверили мне и дали немного обжаренной ячменной муки и мяса. Они сказали: «Мы действительно восхищаемся совершенствующимися, подобными тебе. Пожалуйста, помоги душам животных, которых мы убили, обрести покой, а нам – убрать нашу греховную карму». Они с почтением поклонились мне и ушли.

Я впервые за все эти годы получил еду, приготовленную людьми, и был очень рад. Я приготовил мясо, съел его, и телу тут же стало очень комфортно. Моё здоровье улучшилось, мудрость увеличилась, и моё понимание Дхармы углубилось и расширилось. Состояние блаженства в созерцании также стало другим. Я подумал: «Если кто-то может дать чашу с едой настоящему совершенствующемуся, то его заслуги и добродетель намного больше, чем если бы он дал много сокровищ и денег тому, кто живёт как принц в земном мире. Многие люди напрасно помогают богатым, но мало кто помогает бедным, которые действительно нуждаются в этой помощи. Как жаль!»

Я ел муку и мясо очень экономно. Через некоторое время остатки мяса покрылись червями. Я собирался убрать червей и съесть мясо. Но, размышляя дальше, осознал, что это противоречит заветам Бодхисаттвы, поскольку не следует принимать еду червей за свою. Поэтому я продолжил есть крапиву.

Однажды ночью пришёл вор, намереваясь украсть мою еду и вещи. Увидев, как он ползает по пещере и пытается что-нибудь нащупать, я не смог сдержать смеха и сказал: «Эй, друг, я не могу ничего здесь найти даже днём. Как же ты хочешь что-то найти ночью?» Вор подумал об этом и посмеялся вместе со мной. Он был очень смущён и тихо удалился.

Прошёл ещё один год. Как-то у входа в мою пещеру, ничего не поймав, очутились охотники из моей родной деревни Кьянгатса. Они увидели меня, сидящего как скелет на зелёной куче и обвязанного тремя кусками ткани. Дрожа от страха, они подняли на меня луки и спросили дрожащим голосом: «Ты человек, призрак, животное или тень? В любом случае ты выглядишь, как призрак!»

Я кашлянул и ответил: «Я человек – не призрак».

Услышав мой голос, один человек, который знал меня, спросил: «А ты, случайно, не Тхопага?»

– Да, я Тхопага.

 – О! Можешь дать нам немного еды? Мы весь день охотились и ничего не поймали. Если можешь, одолжи нам что-то сейчас, а позже мы вернём тебе намного больше.

Я ответил: «К сожалению, мне нечего дать вам поесть».

 – А, ну хорошо. Тогда просто дай нам то, что ешь сам.

 – У меня здесь только крапива. Пожалуйста, разожгите огонь и сварите её.

Услышав мои слова, они начали разжигать костёр, чтобы приготовить крапиву. «Нам нужно кинуть туда немного масла», – сказали они.

 – Я хотел бы иметь масло, но оно у меня кончилось несколько лет назад. В крапиве тоже содержится масло.

 – Тогда можешь дать нам приправ?

 – Я уже много лет не пользуюсь приправами. У крапивы тоже есть вкус.

Тогда охотники сказали: «Ну, дай нам хотя бы немного соли».

– Я бы дал, если бы была. Я много лет живу без соли. В крапиве и так есть соль.

Охотники сказали мне: «Твоя еда и одежда не имеют смысла. Это нечеловеческая жизнь. Даже у слуги есть достаточно еды и одежды. Ох-ох! В мире не найти более жалкого и несчастного человека, чем ты».

Я ответил: «Пожалуйста, не говорите так. Я самый удачливый и великий человек. Я встретил великого Мастера-переводчика Марпу и узнал стихи о том, как достичь статуса Будды за одну жизнь. Живя на этой далёкой горе и изживая мысли о мирских стремлениях, я практикую медитацию, чтобы достичь состояния Самадхи. Репутация, слава, уважение, одежда, еда, деньги или имущество – ничто не беспокоит моё сердце. Это потому, что я уже усмирил все свои мирские заботы. Никого больше в этом мире нельзя назвать великим истинным человеком, кроме меня. Вы все живёте в стране, где процветает Дхарма Будды, но вам неинтересно даже слышать о Дхарме, не говоря уже о том, чтобы практиковать её. Вы тратите эту жизнь на то, чтобы совершать преступления и зло, не беспокоясь о том, насколько глубок ад и сколько вам придётся там пробыть. В этом мире по-настоящему жалки и ничтожны такие люди, как вы! В своём сердце я всегда спокоен и счастлив. Теперь позвольте спеть вам песню о радости совершенствования».

Им всем было любопытно, и они с большим интересом слушали мою песню.

Дорогой, милосердный Учитель МарпаЯ посвящаю свою жизнь спасению вамиОт Милы, йога,живущего здесь, в пещере Дракар Тасо.

В поисках непревзойдённого БодхиЯ отказываюсь от жизни, одежды и едыМаленький тонкий коврик подо мной – радостьХлопковая накидка на мне – радость

Пояс для медитации вокруг меня – радостьИллюзорное тело не боится голода и холода – радостьИзбавление от заблудших мыслей – радостьСвобода от дискомфорта – радость

Здесь и там – радостьДля меня всё – радостьПлохая основа далека от дхармы,я делаю это во благо себя и других

Совершенствование – это высшая радостьВаша жалость ко мне забавнаСолнце уже село на западеМужчинам надо поспешить домой

Я не знаю, когда закончится моя жизньНет времени на бессмысленные разговорыЯ здесь, чтобы усовершенствоваться в БуддуОставаться в пещере в одиночестве – это моя удача

Услышав мою песню, охотники сказали: «У тебя действительно замечательный голос! Те радости, о которых ты упомянул, должно быть, реальны, но мы не способны этого постичь. До встречи!» Затем все они направились с горы вниз.

В моей деревне Кьянгатса каждый год проходил большой праздник в честь завершения создания глиняных статуй Будды. В этом году на празднике те самые охотники пели мою песню о радостях совершенствования. Все оценили песню, говоря, что она действительно хороша. Моя сестра Пета также отправилась туда просить милостыню. Услышав стихи, она сказала: «Эту песню, должно быть, написал Будда!»

Охотник, смеясь, сказал: «Ха-ха! Не знаю, Будда её написал или же человек, но спел её твой костлявый брат Тхопага, когда почти умирал с голода!»

Пета ответила: «Мои отец и мать умерли очень рано, и все наши родственники и друзья обернулись нашими врагами. Моего брата нигде не найти, а мне не остаётся ничего другого, кроме судьбы нищенки. Но вы всё ещё надо мной насмехаетесь. Как вы можете быть таким жестоким?» И она начала всхлипывать. Дзесе тоже была на празднике. Увидев, что Пета плачет, она сказала: «Пожалуйста, не плачь, не плачь. Возможно,  действительно это песня твоего брата. Я видела его несколько лет назад. Пойдём в пещеру Дракар Тасо и посмотрим. Выясним, он ли это. Я могу пойти с тобой».

Пета согласилась. Из милостыни, которую получила от лам, она взяла бутылку вина и немного обжаренной ячменной муки и отправилась в пещеру Дракар Тасо.

Пета подошла ко входу в пещеру и заглянула внутрь. Она увидела меня, сидящего с ввалившимися в глазницы глазами и костями, одна за другой как горы выпирающими по всему телу. У меня не было мышц. Моя кожа почти отделилась от костей. Волосы, длинные и всклокоченные, падали на спину, а поры по всему телу были зелёными. Руки и стопы были сухими и сморщенными, как будто треснули. Подумав, что я привидение, Пета испугалась и хотела убежать. Потом она вспомнила слова «твой костлявый брат Тхопага… когда почти умирал с голоду». Поэтому она недоверчиво спросила: «Ты человек или призрак?»

– Я Мила Тхопага!

Узнав мой голос, она бросилась ко мне и обняла с криками: «Брат! Брат!» А потом лишилась чувств.

Когда я увидел, что это моя сестра Пета, у меня были смешанные чувства печали и радости. Потребовалось много времени, чтобы привести её в чувства. Она закрыла лицо руками и заплакала: «Мама так скучала по тебе, что умерла. Никто в деревне не захотел мне помочь. Страдания были слишком большими, и мне пришлось пойти побираться. Я всегда думала: жив ли мой брат? Если он жив, то должен быть счастлив. Кто мог подумать, что ты здесь в таком виде? Есть ли кто-то более несчастный в этом мире, чем мы с тобой?» Называя имена отца и матери, она громко плакала, кричала, била себя кулаками в грудь и топала ногами.

Я изо всех сил старался утешить её, но напрасно. С грустью я спел сестре Пете успокаивающую песню.

Пета сказала: «Если это так, тогда то, чем ты занимаешься, замечательно, но мне сложно в это поверить. Если ты говоришь правду, то почему другие практикующие Дхарму не такие, как ты? Даже если не полное, но хотя бы какое-то сходство должно же быть. Но я никогда даже не слышала о таком виде практики, как у тебя». Говоря это, она дала мне вино и еду. Я съел еду и тут же ощутил мудрость и ясность. В ту ночь я значительно повысился в своей практике.

На следующее утро Пета ушла, и моё тело и ум испытывали беспрецедентное счастье, но также и острую боль. В сознании всплыли самые разные хорошие и плохие изменения и предзнаменования. Хотя я усиленно пребывал в состоянии созерцания, это не помогало. Через несколько дней Дзесе принесла много выдержанного масла, заготовленного впрок мяса и кувшин хорошего вина. Они пришли с Петой как раз тогда, когда я вышел за водой. Когда я вернулся, то поскольку на мне почти не было одежды – только зеленоватое обнажённое тело – им было неловко на меня смотреть. Они отвернулись и встали в сторонке. Потом начали плакать.

Когда я вошёл и сел, они дали мне ячменной муки, мяса, вина и масла.

Пета сказала: «Брат, по всем меркам ты не выглядишь, как человек. Может быть, тебе выйти и достать немного человеческой еды? А я постараюсь достать для тебя одежду».

Продолжила Дзесе: «В любом случае тебе нужно достать еды. Я тоже подумаю, как достать тебе одежду».

Я ответил: «Я не знаю, когда умру. Выходить и просить милостыню – потеря времени, и это не имеет смысла. Даже если я умру от холода или голода, я потеряю жизнь ради Дхармы и нисколько не пожалею об этом. Можно отказаться от практики в погоне за едой и одеждой, упорно трудиться, чтобы скопить состояние. Можно хорошо питаться, хорошо одеваться и наслаждаться пирами и выпивкой с родственниками и друзьями. Можно потратить жизнь на пение и разговоры обо всём подряд, на смех и шутки – это и есть жалкое существование. Такой образ жизни растрачивает драгоценную человеческую жизнь, и я полностью отрицаю это. Поэтому нет нужды искать для меня одежду, я не выйду просить милостыню. Пусть каждый позаботится о себе сам!»

Пета ответила: «Ты как будто ищешь страданий. Не знаю, как же ты получишь удовлетворение. Похоже на то, что тебе только и остаётся, что мучить себя и заставлять страдать!»

Я сказал: «Это не имеет особого значения. Истинные страдания – в Трёх Нижних Сферах. Но люди легко совершают злодеяния. Тех, кто сам навлекает на себя такое страдание, действительно слишком много. Я уже вполне доволен своим текущим положением». И потом я спел им песню об удовлетворённости.

Слушая мою песню, Дзесе была впечатлена и сказала: «То, о чём ты говорил до этого, как раз то, чем ты занимаешься сейчас. Это действительно замечательно!»

Пета ответила: «Что бы брат ни говорил, моё сердце не может вынести того, что у него нет одежды и еды. Я сделаю всё возможное, чтобы достать тебе одежду. Ты говоришь, что не пойдёшь искать еду и одежду, поскольку практикуешь, и что не будешь жалеть, даже если умрёшь. Пока ты жив, мне всё ещё нужно придумать, как достать для тебя пищу и одеяние».

Затем они обе ушли.

После того как я поел хорошей еды, муки страдания и радости, а также помехи от мыслей становились всё сильнее. В итоге я уже больше не мог практиковать. Я развернул письмо учителя и прочёл его. В нём были самые разные стихи о том, как устранить помехи и увеличить блага, а также как преобразовать вину в заслуги и добродетель. Учитель конкретно напомнил мне, что сейчас нужно питаться хорошей пищей. Моя беспрерывная тяжёлая практика образовала существенные факторы в физическом теле (земля, вода, огонь и воздух, известные как Четыре Великих Элемента) для всех агрегатов-частиц в моих энергетических каналах. Поскольку я питался слишком скудно, у меня не было энергии, чтобы расщепить их.

Поэтому я выпил немного вина, принесённого Петой, и поел пищи, принесённой Дзесе. Следуя указаниям в письме, я усердно совершенствовал сознание, энергию и визуализацию. Открылись маленькие энергетические каналы, а также центральный энергетический канал рядом с пупком. Возникло небывалое ощущение блаженства, ясности и свободы от представлений. Мой мир был неописуем. Чёткое понимание и осознание заслуг и добродетелей было твёрдым и глубоким, и они были способны преобразовать вину в заслуги и добродетель. Я пришёл к ясному пониманию, что вся Дхарма, включая реинкарнацию и нирвану, имеет кармические взаимоотношения. Плохие поступки ведут к перерождению, а доброта и свобода от мирских желаний ведут к нирване. В основе обретения особых заслуг и добродетелей лежат усердная практика и правильные поступки, и способствуют этому еда и вразумляющие стихи. Они сливаются воедино по мере того, как зреют возможности достичь просветления. Таким образом, я получил большую уверенность в механизме Мантраяны. Я также глубоко осознал, что заслуги и добродетель Петы и Дзесе, которые обеспечили меня едой, были невообразимыми. Чтобы воздать им благодарность, я дал Ботхи конкретный обет.

Я продолжил усердно практиковать совершенствование и постепенно обнаружил, что способен в течение дня изменять своё тело по собственному желанию. Я также мог парить в воздухе и проявлять все виды сверхспособностей. Ночью во снах я мог подняться на вершину мира и сокрушать горы. Переменив много трансформируемых тел, я мог отправиться в чистые земли Будд слушать учения о Дхарме или читать лекции бесчисленным живым существам. Моё тело могло входить в воду и выходить из неё, то же самое было в отношении огня, наряду с самыми разными другими невообразимыми сверхъестественными преобразованиями. Ощущая в сердце большое счастье, я пробовал их использовать и при этом продолжал практиковать. Вскоре я смог свободно летать. Я взлетел на вершину горы, чтобы медитировать с беспрепятственным обзором, и там я выработал беспрецедентную теплоту Туммо.

Когда я летел обратно в Дракар Тасо, то, пролетая мимо маленькой деревушки, увидел отца и сына, вспахивающих поле. Отец был из той же банды негодяев, что и мой дядя. Он работал с плугом, а сын вспахивал на яке. Сын взглянул вверх и увидел меня. Он воскликнул: «Отец, смотри! Кто-то летит по небу!» Он бросил пахать и смотрел, как я лечу. Отец ответил: «А, нечего там смотреть. У Ньянгцы Каргьена из Кьянгатсы сын – демон. Он голодал, но не умер от голода. Люди зовут его демоном Мила. Думаю, это он. Смотри не попади под его тень и продолжай пахать». Чтобы не попасть под мою тень, старый чудак принялся бегать и уклоняться. Его сын сказал: «Так здорово видеть летающего человека! Если бы я мог летать, даже если бы я упал и сломал ноги, мне бы всё равно хотелось летать снова и снова».

В то время мне пришла мысль о том, что я уже могу делать что-то на благо живых существ, поэтому мне нужно распространять людям Дхарму. Но появилось Божественное существо и сказало: «Совершенствоваться всю жизнь, следуя наставлениям Учителя – только это правильно. В этом мире нет ничего, что распространяло бы Дхарму и приносило пользу живым существам лучше, чем твоя практика Дхармы». Я понял, что посвящая всю жизнь практике, я могу послужить примером для будущих практикующих. Это станет большим благом для живых существ и для методов обучения в будущем. Поэтому я решил продолжать медитировать в горах.

Потом я подумал: «Я живу здесь много лет. Постепенно всё больше людей приходят на меня посмотреть. Тот парень сегодня видел, как я летаю, и боюсь, что сюда начнёт приходить ещё больше людей. Оставшись здесь, я могу снова погрузиться в восемь мирских забот. Соблазнившись демонами, славой и репутацией, в итоге я могу не достичь совершенства. Лучше мне отправиться практиковать в Чубар – священное место, о котором говорил Мастер». Взяв с собой глиняный горшок для варки крапивы, я покинул Дракар Тасо.

Поскольку я долгое время практиковал, как аскет, то был физически слабым. Лохмотья одежды волочились по земле, и у обочины дороги я случайно споткнулся. Верёвка оборвалась, и горшок разбился. Куча свежей зелёной крапивы, которая была внутри, рассыпалась по земле. Видя это, я подумал о принципе непостоянства и твёрдо решил покинуть этот земной мир. На склоне холма я увидел охотника, который что-то ел. Он подошёл ко мне и, увидев, что я держу осколки горшка, спросил: «Горшок уже разбит. Зачем вы всё ещё его несёте? Вы такой худой и выглядите зелёным. Что с вами случилось?»

Я вкратце рассказал ему свою историю совершенствования. Он ответил: «Это величественно! Как насчёт того, чтобы подняться на холм и пообедать с нами?» Я последовал за ним на холм, где сидели ещё несколько охотников. Один из них сказал: «Эй, друг. Я вижу, что у тебя хорошие глаза. Если бы ты использовал методы своей аскетичной практики для чего-то в обществе, то точно бы ездил на хорошем коне, подобном льву, и у тебя были бы лучшие скот и слуги. Пока ты крепко богат, никто не посмеет тебя использовать, и ты бы жил очень комфортно. Или, по меньшей мере, ты мог бы заняться торговлей, чтобы поддерживать жизнь и жить комфортно. И даже если твои несчастья продолжатся, ты, по крайней мере, мог бы служить у кого-то слугой, и у тебя было бы достаточно еды и одежды, чтобы не мёрзнуть. Это было бы намного лучше, чем твоё нынешнее положение. Возможно, раньше ты не знал, что делать, но теперь последуй моему совету, и это точно пойдёт тебе на пользу».

Другой пожилой человек продолжил: «Эй, хватит! Не говори чепухи. Похоже, он настоящий совершенствующийся и не станет слушать мирских людей, подобных нам. Хватит болтать. Эй, господин, у вас очень красивый голос. Пожалуйста, спойте нам».

Я сказал: «Глядя на меня, вы думаете, что я самый жалкий человек. Но в этом мире вы, возможно, не найдёте никого, кто был бы благословеннее и счастливее меня».

Я оставил охотников и отправился в Чубар. Прибыв в Дингри, я остановился на обочине дороги и лёг немного отдохнуть. Мимо проходило несколько девушек, красиво одетых для собрания Дхармы. Видя моё истощённое тело, одна девушка сказала: «Посмотрите! Какой жалкий человек! Нам нужно дать клятву, чтобы у нас не было таких тел в наших следующих перерождениях».

Другая девушка сказала: «Бедный человек! Любой, кто его видит, испытывает печаль».

Они не знали, что я думал: «Как жалки эти невежественные живые существа!» Я не мог сдержать сильного чувства жалости к ним. Я встал и сказал: «Эй, пожалуйста, не говорите так. Вам нет нужды меня жалеть. Честно говоря, если бы вы поклялись получить такое человеческое тело, как у меня, то вам было бы сложно этого добиться. Думаете, я достоин жалости? Жалеете меня? Скажу вам, что ложные взгляды – вот что поистине плачевно; также вызывает жалость невежество».

Одна из девушек сказала той, что стояла рядом с ней: «Это Миларепа! Мы смотрели только на других и не смотрели на себя. Мы говорили неприемлемые вещи, давайте попросим у него прощения и дадим клятву».

Две из них подошли ко мне, кланяясь, и попросили прощения. Они дали мне семь ракушек в качестве подношения. Другие девушки тоже поклонились мне и попросили научить Дхарме.

Прибыв в Дрин, я подробно расспросил об обстановке в Чубаре и Кийпуке и решил медитировать в Кийпук Ньима Дзонг (Цитадель благодатного солнца). Я пробыл там несколько месяцев, и моё просветление быстро прогрессировало. Жители Дрина часто давали мне еду в качестве подношения. Время от времени меня приходили навещать люди. Постепенно я начал чувствовать, что это может помешать мне медитировать, поэтому стал думать о том, чтобы отправиться медитировать на отдалённую гору, как наставлял Мастер.

К тому времени Пета раздобыла немного шерсти и соткала полотно. Она принесла его в Дракар Тасо, но я уже ушёл оттуда. Тогда она начала расспрашивать везде обо мне. Кто-то сказал ей: «Здесь был йог, который выглядел, как крапивное насекомое, и он шёл на юг». Зная, что это я, она отправилась искать меня на юг. По дороге она встретила ламу Бари Лотсава, который проводил собрание Дхармы. Он сидел на нескольких слоях подстилок и под большим зонтом с яркими шёлковыми лентами, которые ветер развевал у него над головой. Его младшие ученики дули в ракушки или пили вино или чай. Собрание было оживлённым, было много слушателей. Видя это, Пета подумала: «Когда другие люди учатся Дхарме, они могут вот так праздновать. Но то, чему учится мой брат, действительно необычно. Он только ищет себе страданий и не получает никакой пользы. Люди над ним даже насмехаются, и даже его родственники вынуждены краснеть. Встретившись с братом на этот раз, мне нужно с ним подробно поговорить. Надеюсь, он сможет стать учеником этого ламы».

На собрании Пета спросила о том, где я нахожусь, и кто-то сказал ей, что я в Кийпуке. Она миновала Дрин и нашла меня в Кийпуке. Увидев меня, Пета сказала: «Брат, Дхарма, которой ты учишься, не даёт тебе еды и одежды. Это очень постыдно, и я чувствую себя опозоренной. Кроме того, у тебя даже нечем прикрыть нижнюю часть тела. Это выглядит уродливо. Пожалуйста, возьми эту шерсть и сделай из неё фартук!

 Посмотри на других, которые учатся Дхарме. Посмотри на Бари Ламу. Он сидит на нескольких слоях подстилок под зонтом. Носит шелка и сатин, пьёт чай и вино. На его собрания приходят толпы людей, а его ученики дуют в раковины в окружении бесчисленных подаяний. Это поистине принесёт пользу живым существам, родственникам и друзьям, и все будут довольны. Поэтому, думаю, он лучший практикующий Дхармы из всех практикующих. Может, ты постараешься стать его учеником? Даже если ты будешь самым младшим ламой, ты всё равно будешь жить в комфорте. Подумай о своей Дхарме и о моей жизни. Боюсь, что мы, брат и сестра, долго не проживём». С этими словами она начала громко всхлипывать.

Я сказал Пете: «Пожалуйста, не говори так. Ты и остальные могут испытывать стыд за мою наготу. Но, по-моему, это – тело, которое есть у всех, и нет ничего постыдного в том, что его видно. Таким меня принесли родители в этот мир, чего тут стыдиться? Некоторые люди знают, что не нужно совершать преступлений, но всё равно бесстыдно делают плохие дела, и их родители переживают. Они обворовывают Триратну (Будда, Дхарма, Сангха). Ради удовлетворения своих эгоистических желаний они используют самые разные способы, чтобы обмануть живых существ, вредят себе и другим. Боги презирают таких людей, и такие люди поистине позорны. Они грешны не только в этой жизни, но и будут грешны в будущей. Кроме того, ты думаешь, что тело, полученное от родителей, позорно, но когда наши родители привели нас в этот мир, у тебя не было этих двух больших грудей. Почему же ты теперь их стыдишься?

Ты думаешь, что я практикую, как аскет, без еды и одежды потому, что не могу их раздобыть. Это не так. Причина в том, что я, во-первых, боюсь страданий Трёх Нижних Сфер; во-вторых, я расцениваю реинкарнацию как нечто пугающее, подобно бросанию живого человека в яму с огнём. Мне отвратительны хаос, царящий в этом земном мире, где люди борются друг с другом за славу и выгоду, а также все эти восемь мирских забот. Для меня это так же отвратительно и тошнотворно, как рвота больного человека. Видеть эти вещи подобно тому, как видеть плоть убитых родителей, и сердце наполняется неописуемой скорбью. Третья причина состоит в том, что Мастер Марпа наставил меня отказаться от восьми мирских забот и хаоса, не принимая во внимание еду, одежду и другие условности. Он просил меня жить на необитаемой отдалённой горе и оставить все надежды и мысли в отношении этой жизни, посвятив себя совершенствованию. Поэтому моя аскетическая практика – это на самом деле следование учениям Мастера.  

Следуя указаниям Учителя в практике, я приношу пользу не только себе, но и всем живым существам в долгосрочной перспективе. Мы живём в этом мире и можем умереть в любой момент. Вместо того чтобы беспокоиться о восьми мирских заботах, я предпочитаю получить окончательное освобождение. Что касается того, чтобы, как ты сказала, стать учеником Бари Ламы, то это вообще смешно. Если бы я хотел достичь чего-то в этом обществе, то занимал бы положение не хуже самого Бари Ламы. Но поскольку я хочу достичь статуса Будды в этой жизни, то выбрал аскетичную практику. Сестра Пета, тебе также следует забыть о восьми мирских заботах и хорошо учиться Дхарме. Пойдём со мной, твоим братом, совершенствоваться в заснеженные горы. В будущем польза, которую обретём мы и другие живые существа, озарит всё подобно солнцу».

Услышав это, Пета ответила: «Восемь мирских забот, о которых ты упомянул, приносят счастье в этом человеческом мире! Нам не нужно отказываться от них! Ты хорошо знаешь, что не сможешь достичь того же, что и Бари Лама, но специально приводишь много громких доводов, чтобы скрыть это. Ты хочешь, чтобы я мёрзла на заснеженных вершинах без еды и одежды? Я не буду этого делать! Не знаю, куда я отправлюсь в будущем. Но, брат, пожалуйста, не бегай повсюду, как перепуганный олень, преследуемый собакой. Можешь просто остаться здесь? Ты можешь совершенствоваться, и я смогу легко тебя найти. Местные жители, похоже, верят в тебя. Так что тебе лучше всего остаться здесь надолго. Или, пожалуйста, хотя бы останься здесь на несколько дней и первым делом смастери себе фартук, чтобы прикрыться. Сейчас я ухожу и вернусь через несколько дней».

Так, я пообещал Пете, что останусь там ещё на несколько дней. Она отправилась в Дрин выпрашивать еду.

Когда Пета ушла, я разорвал шерстяное полотно на несколько кусков. Из самого большого я сделал большую шапку, способную покрыть всю мою голову. Из другого я сделал пару обуви. Третий кусок я разорвал на двадцать маленьких: десять для пальцев рук и десять для пальцев ног. Я также сделал чехол для своих интимных органов.

Через несколько дней Пета вернулась и спросила, сшил ли я одежду. Я сказал, что – да и показал ей чехол.

Она увидела его и закричала: «Брат! Ты не человек! Какой позор! Я с таким трудом выпрашивала еду, чтобы обменять её на шерсть, а ты превратил её в лохмотья. Ты всю её испортил! Порой кажется, что ты так усердно практикуешь, что у тебя нет свободного времени. Где ты нашёл время на такие шутки? Ох! Ты действительно как будто не человек».

Я ответил: «Я человек праведный, поэтому не делаю ничего пустого. Я яснее всех знаю, что является позорным, поэтому соблюдаю все заповеди и обеты. Ты, сестра, думаешь, что мои обнажённые органы плохо смотрятся, и тебе стыдно за меня, но я не могу их отрезать. Поэтому, хотя это отняло некоторое время от моего совершенствования, я терпеливо сделал эти чехлы, чтобы успокоить тебя. Я также подумал, что, если оголение конечностей нижней части моего тела постыдно, то все мои пальцы, стопы и голова – все другие конечности – тоже стыдно показывать. Поэтому я сделал чехлы для всего этого. Я не тратил шерсть зря. Я просто сделал из неё чехлы, чтобы прикрыть срамные места. На самом деле, ты, похоже, лучше меня знаешь, что является позорным. Если мои интимные органы постыдны, то как насчёт твоих? Как насчёт тех людей, которые накапливают позорную долю?» Она ничего не сказала в ответ. Она была так зла, что её лицо посинело и отливало серым.

Я продолжил: «Люди в этом мире расценивают то, что не постыдно, как постыдное, а позорное считают нормальным. Они вредят людям, обманывают их, творя карму и греша, и не думают, что это постыдно».

Лицо Петы всё ещё было сине-серым. Вынимая для меня еду и масло из сумки, она сказала: «Ты никогда не сделаешь так, как я прошу. Но я по-прежнему не могу оставить своего брата в таком положении. Пожалуйста, ешь это, а я спущусь с горы и раздобуду ещё еды». Она собиралась уходить, а я подумал: «Неужели сердце Петы не может быть спасено Дхармой?» Поэтому я сказал ей: «Не торопись. Останься здесь, пока еда не закончится. Оставаясь здесь, даже если ты не будешь практиковать Дхарму, но, по крайней мере, не будешь творить новую карму у подножия горы. Пожалуйста, останься здесь на несколько дней».

Пета осталась. В эти дни я всеми силами старался объяснить ей принципы, связанные с хорошими поступками и вознаграждением, а также с кармой и воздаянием. Она постепенно начала немного понимать буддистскую Дхарму. Её настрой также немного изменился.

(Продолжение следует)